Burn your paper wings
Всю жизнь хотел быть злым и циничным, а как обычно, обнаружил себя посреди лицемерия и абсурда, злости и пренебрежения, алчности и гордыни тем почти единственным, кто не к месту.
Эти корабли не швартуются на пристани святых.
Вещи, которые ты не видишь, но чуешь, как служебный пёс. Движения, тон, запах. Шаг вперёд - два назад, мелкие морщинки в уголках глаз или губ, одна большая - на лбу.
Может быть, я знаю больше именно потому, что отчаянно хочу не знать.
Осуждения нет.
Есть злорадство, разачарование, где-то даже щемит (там, между ребер, где давно наложили десяток швов, и даже не ноет на погоду), есть страх и непринятие, шок и обреченность - мы знали, что это было раньше.
Мы не знали, почему мухи так отчаянно атакуют мед.
Многие знания - многие незнания, сидишь, перекладывает свое, собственное, нажитое - из полного в пустое, из пустого - вон и вовне. Стремился к тому, чтобы быть лучше, сильнее, ка-че-ствен-нее...
Было бы там, к чему стремиться.
Хотел быть злым и циничным, вырос эмпатичным нежным творческим цветком с любовью не ко всему миру, но к какой-то части точно, любовью искренней, принимающей, всеобъемлющей...
Даже жалко, что не черствеешь.